Поздняя слава

03.02.2024 10:00

1290

Казалось бы, все знают всё про главного уральского сказочника Бажова. Всё, да не всё. Все читали в детстве сказы. Задаю вопросы взрослым, не могут ответить. Читали, да забыли. Задаю вопросы школьникам… А нынешние дети зачастую и вовсе не читали.

А ведь даже в годы Великой Отечественной войны сборник «Малахитовая шкатулка» был второй по читаемости книгой в Советском Союзе. Значит, что-то важное находили в ней люди в это трудное время. Как же мы сегодня потеряли Бажова из виду? Если бы не юбилей, не 145-летие…
В его биографии годы, проведенные в Сысерти, и рассказы «дедушки Слышко (Хмелинина)», слышанные в Полевском; учеба в духовном училище и духовной семинарии; преподавательская работа… Кстати, женился молодой учитель-словесник на одной из своих выпускниц, их любовь была верной и крепкой, а совместная жизнь продолжалась почти 40 лет. Именно Валентина Иваницкая вдохновила Павла Бажова на создание «портрета» Хозяйки Медной горы – та же тугая, как литая, черная коса, гордая стать…
В жизнь молодой семьи ворвались бури революции, Гражданской войны, когда Павел Петрович стал политработником и редактором дивизионной газеты, побывал в партизанском отряде и колчаковском плену…
Он много ездил по Уралу, записывал местный фольклор. Может быть, на роду ему было написано стать писателем: фамилия уж больно подходящая. Правильное ударение в ней – Бажев, от диалектного уральского «бАжить» - рассказывать, сказывать. Мы же привычно говорим - БажОв.
Серебряное Копытце, бабка Синюшка, Огневушка-Поскакушка, Великий Полоз… Подобных персонажей вы больше нигде не найдете, только у нас на Урале. «Тайные помощники» для смелых, работящих, честных и щедрых, они же наказывают жадных и злых. Древние боги и духи этой земли, горняцкие легенды, соединившись с вымыслом автора, породили сказы, где перемешаны сказка и быль, необыкновенные, мудрые, поэтичные, порой страшные до мурашек по спине (чего стоят безглазые кошки в «Сочневых камушках»! куда там Стивену Кингу с его страшилками)…
А когда узнаешь, КАК рождались эти сказы… Попавший «в немилость» писатель был изгнан из партии «нашим» Кабаковым и уволен из Свердловского книжного издательства по доносу. (Потом колесо репрессий провернулось, и в немилости оказался уже сам И.Д. Кабаков). А Павел Петрович каждый день ждал: сейчас за ним придут, у него и чемоданчик на этот случай был приготовлен. Отвлекался, работая на огородике. Как будто этого испытания было мало, лишился сына: Алексей погиб во время аварии на заводе (ходили слухи, что авария была подстроена)… Вот тогда-то, чувствуя себя раздавленным несчастьями, Бажов и взялся за сказы, просто ушел в них с головой. Писал вроде бы для себя, а вышло… В 1939 году издан первый сборник «Малахитовая шкатулка». Издавался в советское время 26 раз.
В 1940 Бажов уже возглавляет Свердловскую организацию писателей. В 1943 получает Сталинскую премию. Депутат Верховного Совета СССР в послевоенные годы.
Сказы сделали его знаменитым во всем Союзе и вознесли на вершину славы в конце жизни, из которой он ушел в 1950 году.

Знаете? Помните? Можете ответить, не заглядывая в книгу сказов? Проверьте себя

Вдруг из самой серединки вынырнула девчоночка махонька. Вроде кукленки, а живая. Волосенки рыженькие, сарафанчик голубенький и в руке платочек, тоже сголуба. Поглядела девчонка веселыми глазками, блеснула зубенками, подбоченилась, платочком махнула и пошла плясать. И так у ней легко да ловко выходит, что и сказать нельзя.
Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка.
Росла та девчоночка на примете у людей. Ровно и всамделе гарусинка из праздничного пояса выпала - далеко ее видно. И хоть она не шибко к чужим людям ластилась, а самые завидущие бабешки и те любовались. Ну, как, - красота! Всякому мило. Одна мать повздыхивала: - Красота-то - красота, да не наша. Ровно кто подменил мне девчонку.
Ростом не больше трех четвертей. Платьишко на ней синее, платок на голове синий и сама вся синехонька, да такая тощая, что вот подует ветерок – и разнесет старушонку. Однако глаза у ней молодые, синие, да такие большие, будто им тут вовсе и не место.
В близком соседстве росла долгоногая да глазастая девчушка-хохотушка, Аленкой звали. Года на четыре, а то и на пять помоложе Василья. Он и считал ее маленькой, а того не приметил, как из нее выровнялась девица — голову отдай, и то мало! Да еще вон какие песни складывает!
За кустом на белом камешке девица сидит красоты невиданной, неслыханной, косу через плечо перекинула и по воде конец пустила. А коса-то у ней золотая и длиной десять сажен.
Баба, известно, у всякого народа жалостливее и за ранеными ходить любит. Тут еще девка случилась, ихнего старшины дочь. Смелая такая, расторопная, хоть штаны на такую надевай. И красивая-страсть. Глаза, как угольки, щеки, как розан расцвел, коса до пяток и вся протча в полном аккурате. Лучше нельзя. Плясать первая мастерица, а ежели песню заведет с переливами, ну… Однем словом, любота. Одно плохо, — сильно большая была. Прямо сказать, великанша. И как раз девка на выданье. Восемнадцатый год доходил. Самая, значит, пора. Ну, ей и приглянулся, видно, пришлый-то.
Сиротка круглый был этот парнишечко. Годов, поди, тогда двенадцати, а то и боле. На ногах высоконький, а худой-расхудой, в чем душа держится. Ну, а с лица чистенький. Волосенки кудрявеньки, глазенки голубеньки. Его и взяли сперва в казачки при господском доме…
Ребятки здоровеньки росли. Только одному не посчастливилось. То ли с крылечка, то ли еще откуда свалился и себя повредил: горбик у него расти стал. Баушки правили, понятно, да толку не вышло. Так горбатенькому и пришлось на белом свете маяться. Другие ребятишки, — я так замечал, — злые выходят при таком-то случае, а этот ничего — веселенький рос и на выдумки мастер. Он третьим в семье-то приходился, а все братья слушались его.